14:35

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Мне до жути хочется написать коротенький рассказик или стихотворение.
Кто меня читает, не подкинете идей? Желательно что-то такое... специфическое.

22:33

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Дай мне руку, на мгновение, пожалуйста,
Протяни сквозь разверзающуюся пропасть,
Иначе измелет нас без капли жалости
Дышащая в спину гигантская лопасть.

Иначе нас разрубит поодиночке,
И даже кусками тел мы не будем рядом,
И капли крови не сойдутся в одной строчке
Крупными точками, горячим ядом.

Иначе мы разлетимся по камням
Ошметками без разума, с потоком крови мчась,
Так что дай мне руку, и ступим к краям,
Протяни ладонь. Прямо сейчас.

18:46

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
В глазах плескалась жаркая смола,
В двух кольцах золотого янтаря,
Глаза глотали робкие слова
Смеженьем век упреки мне даря,

И островки - две точки над смолой
В костер волокн с рожденьем вращены,
Дрожали зябко угольной золой,
Как стан скулящей нежностью струны.

Там, где янтарных русл бурлил поток,
Где колыхались кратеры зрачков,
Дрожал по капиллярам алый ток,
В изломах редких кровяных пучков.

И на мгновенья только веки, как в мелу,
Прямили кальку; голубых нитей
Узор скрывал бурлящую смолу,
Топя янтарь в скользящей темноте.

***

Клянусь, я не забуду ни на миг,
Как дрожь струны, развилки красных рек,
Смолы потоки, и пустоты в них
Глотала калька тонких белых век.

15:47

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Хожу по дому в футболке и шортах.
Бабушка: а чего это ты в двух трусах?
Я: бабуль, черные - это шорты.
Б: а чего это там цветное из-под них торчит?

*глубокомысленно*
Кажется, я выросла из своих шорт. :duma2:

01:15

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
В каплях моря отражалась крошка гальки,
Над песчаной дюной серый свет,
Край утеса - словно тени, чайки,
В срезе волн - размытый силуэт,

Выгрызающий туман морскою девой
С синеватой тенью в волосах,
И с надменным ликом королевы,
В деревянных выбитых глазах.

С серебристой крупной чешуею
Ниже пояса по самую волну;
Не носима бы была самой землею,
Не посильна бы была любому сну.

Проглянула сквозь туман в шелках из пены
И, глотнув густой воздушный дым челом,
Отступила вглубь, срезая гребни-вены,
Остроперым огненным крылом.

И остались в каплях моря только чайки
На утеса сколотых краях,
Полоса песка и мелкой гальки,
Пояс дюн, да брызги на камнях.

22:24

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Мне приснился такой странный сон,
Мне приснились хрустальные стены,
И от стен этих шел тихий звон,
Из-под стен намывающий пену.

И я чувствовал запах морской,
И я видел, как в стенах сверкают
Стаи звезд, и белесой рекой
Млечный путь между них протекает.

Потолка серебрящийся круг
Нависал над моей головой,
Я б хотел иметь тысячи рук,
Чтоб луны тронуть диск неживой.

Полом были гряды облаков,
Между них - синий неба просвет,
Облака - седина у висков,
Далеко - очертанья планет.

У той комнаты - звезды в стенах,
В облака тихий шелест волны,
Ах, как жаль, виден только во снах
Потолок из жемчужной луны.

10:14

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Вопщемта, я переименовалась. Теперь имя, как на беоне.

00:34

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Я только попыталась переложить основной сюжет рассказа Лавкрафта "Праздник".
Конечно, не читая сам рассказ, совершенно невозможно понять стихотворение, но я старалась, честно.



Горели факелы, и тусклый желтый свет
Плясал как щупальца на рыхлом своде,
В разомкнутом зловещем хороводе
Шагали люди друг за другом вслед.

Я - среди них. Я шел, как гость незваный,
Попавший на чужое торжество,
И сказ про то, что это - Рождество,
Признаться, был невиданым обманом.

Я понял, - культ. Они не бога дети,
Святой воды, распятий и венца,
И для меня - наивного слепца
Сегодня развернули свои сети.

О! Какой мерзкий черный страх
Меня заполнил изнутри, вгрызаясь в душу,
Я так мечтал теперь попасть наружу,
Чтоб только здесь не обратиться в прах.

Замкнулся круг. И устремился к сводам
Гортанный клекот диких голосов,
Нечеловеческий, глубокий хриплый зов -
И забурлили проклятые воды.

И Он пришел. Мне страшно вспоминать!
Я глянул на него, одним лишь глазом,
Но мне того сполна хватило раза,
Чтоб от кошмаров и теперь страдать!

***

Но, выжив чудом, сам не знаю, как,
Спустя три дня очнулся я в больнице,
И мой покой пока что в тонком шприце,
Гонящем от меня зловещий мрак.

Хоть мне, возможно, не поверит большинство ,
Тебя прошу, читатель, ради бога,
Беги, как можешь, с чуждого порога,
Где приглашают встретить Рождество.

01:08

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
За хлопьями, кружащими неспешно
В вечерней синеватой мгле,
За танцем этим сказочно небрежным,
За тёплым холодом на неживой земле,

За матовыми рыжими кругами
На тонких металлических стеблях,
За визгом снежных глоток под ногами,
За искрами на белых тополях,

За небом первозданно одиноким -
Подложкой к голому углю ветвей,
За горизонтом, смазанно-далеким,
За голубым орнаментом теней,

Придет весна. И толстый червь тепла
Закопошится в рыхлой белой массе,
Под светом едким снег сгорит дотла,
Растекшись в слякотном седом окрасе.

Иссохнет влага, выглянет асфальт
Еще не пыльный, обновленный, свежий,
Уже не снег, а дробленный базальт,
Уже не скрип, а суховатый скрежет.

На голых некогда крючках ветвей
Проступят крон первичные мазки,
Погрузят в шелест тишину аллей
Касанья теплой ветреной руки.

Она уйдет. А вслед за ней бегом
Мешая в танце воздуха цвета,
Придет июнь, топя весь мир кругом
В соцветьях изумрудного холста.

И каждый новый розовый рассвет
На голубом, еще прохладном склоне
Теплу лучей как осевой скелет,
В лазурно-купольном слепящем лоне.

А за багрянцем августовских дней
Придет багрянец постаревших листьев,
Снопами рдяных кровяных огней
Нальются горькие рябины кисти.

Костерный дым и сырость от земли,
Ковер из летних порыжевших красок,
Багряный всполох на седой пыли,
По ветру листья в хороводе плясок.

За ними - тонкой коркой льда,
На лужах хрупкой свежей чешуей,
Придет в снежинки сбитая вода,
Над сонной примороженной землей.

И ляжет снег. И даст ей задремать
На долгие три месяца покоя,
Над ней метели будут бушевать,
Тоскливо, снежно и протяжно воя,

Над ней закружатся в синеющей ночи
Неспешно хлопья, выглянет луна,
А через сон мелькнут углем грачи.

Придет весна.

23:00

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Я вижу тысячи путей; за горизонта ось
Их тянет странная немая сила,
И каждый путь - как реберная кость,
И каждый - тонкая сухая жила.

И кисть костлявая - по пять путей,
И сотня их - пушистые ресницы,
В конце у каждого - сплетение смертей,
В начале каждого - лишь чистые страницы.

Пути - в траве, асфальте и пыли,
Тропинок камни, параллели рельс,
Шаги, колеса в колеях земли,
Подошв и шин причудливая смесь.

И все пути, пучками серых вен
Ветвятся сотнями волокон-троп,
Пути не видят содранных колен,
Пути не чувствуют разбитых стоп.

22:10

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Я, пожалуй, примерно года два как пишу все стихотворения в режиме онлайн, открыв "новую запись" тут, на дайри.
Вероятно, это одна из причин, почему я еще здесь.

10:41

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Я море рисую, и пепельны скалы,
И их монолит недвижим.
И пенятся гребни, и бьются устало
И кисточки кончик дрожит.

Я маслом рисую, и солью морскою
С холста оно чуть отдает.
И горькой тоскою, свинцовой тоскою,
На мысли, как ядом, плюет.

Я волны рисую. Они мягко-остры,
Свирепо-устало ворчат,
Они в один миг черно-белы и пёстры,
И чайки безумно кричат.

Тяжелые, терпко-соленые брызги
Шипят на неровностях скал.
И птиц обезумевших окрики-взвизги,
И ветра порывистый шквал.

***

Отложена кисть, я сушу свое море,
За окнами полночь плывет.
Наутро на масла бугристом узоре
Застыв, мое море умрёт.

22:21

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Я думала, надевать противогазы тяжелее.
Но лучше бы я первый раз попробовала совершать сие действие до городской олимпиады :emn:

12:51

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Молочно-свинцовое небо нависло над крышами
Низких домов. Загорожены солнца лучи
Слоями седых облаков. Чуть неровными нишами
Проталины в грязном снегу, как огарки свечи.

Цепляются голые, черные ветви за пленку небес,
Скрываются тонкие прутики в сизом, свинцовом
Тумане кисельном. И тает бесследно нагой темный лес
Вдали. Горизонт расплывается, смешанный с белым покровом.

Неровные спины камней из-под талого снега глядят
Пустыми глазницами серых щербинок, ни света
Ни тьмы не касается этот безжизненный взгляд,
Он тонет в волнах грязно-белого, сизого цвета.

Он здесь повсюду. Крапчатый серый узор
На мессиве снежном, и снежном безмолвствии дней ,
Везде, куда только протянется взор.
Молочное небо, свинец и щербинки камней.

22:36

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Я слышу поступь, гул надрывно-снежный,
Тяжелый скрип, неспешный властный шаг.
Я вижу: стелется без края белый флаг
У ног ее, безумственно безбрежный.

Она идет. Касается рукой
Зеркальной глади - замирают тени,
Под коркой скользкой белых сновидений,
Им снится стылый ледяной покой.

Дыханье - свист в ушах и россыпь спиц
По воздуху секущим вихрем колким,
Они в лицо - стеклянные иголки,
Они вокруг, как стаи снежных птиц.

Она идет, на спящие дома
Ложится снег бескрайней пеленою,
Под серым небом и седой луною
Она идет. И имя ей Зима.

23:50

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Сегодня выпал первый снег; на чернь земли
Сырой он лег как саван чуть бугристый.
Нет больше трав сухих, и нет пыли,
Есть только снег - спокойный, светлый, чистый.

Безлунна ночь;седые облака
Закрыли мглу небес, сочится скудный
Свет - фонарь, бескостная рука,
Одна стоит во тьме как путник блудный.

К утру завесу неба разорвет
Смущенный бледный луч, он первый тоже,
Его поймает луж неровный лед,
Он заискрится на холодной снежной коже.

И на лоскутной белой простыне
Следы подошв - те рваными мазками
На первоснежном мягком полотне,
На стылом саване беспалыми руками.

Сегодня первый снег.

14:44

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Такое поганое чувство, когда даже во сне ощущение полной дезориентированности.
Переворачиваюсь с боку на бок, и кажется, что я повисаю на пару секунд в какой-то непонятной невесомости, не чувствую ни кровати под собой, ни вообще чего-либо вокруг.
Сейчас ходила на кухню, та же ерунда - даже не головокружение, а какое-то секундное ощущение невесомости. Как будто я - субстанция без массы, причем двигаться по своему желания тоже не могу.

Сначала я думала, что виной всему низкое давление (либо у меня, либо атмосферное). Проверила - атмосферное в норме, мое личное - тоже. Выпила кофе. Поела. Не проходит эта ересь(

23:25 

Доступ к записи ограничен

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

21:15 

Доступ к записи ограничен

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

21:20

Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
*клянчит*
Проголосуйте, пожалуйста!


liter.assistancerussia.org/liter.php?proizvid=16631
liter.assistancerussia.org/liter.php?proizvid=16630
liter.assistancerussia.org/liter.php?proizvid=16629
liter.assistancerussia.org/liter.php?proizvid=16628
liter.assistancerussia.org/liter.php?proizvid=16627
liter.assistancerussia.org/liter.php?proizvid=16626