Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Я море рисую, и пепельны скалы,
И их монолит недвижим.
И пенятся гребни, и бьются устало
И кисточки кончик дрожит.
Я маслом рисую, и солью морскою
С холста оно чуть отдает.
И горькой тоскою, свинцовой тоскою,
На мысли, как ядом, плюет.
Я волны рисую. Они мягко-остры,
Свирепо-устало ворчат,
Они в один миг черно-белы и пёстры,
И чайки безумно кричат.
Тяжелые, терпко-соленые брызги
Шипят на неровностях скал.
И птиц обезумевших окрики-взвизги,
И ветра порывистый шквал.
***
Отложена кисть, я сушу свое море,
За окнами полночь плывет.
Наутро на масла бугристом узоре
Застыв, мое море умрёт.
И их монолит недвижим.
И пенятся гребни, и бьются устало
И кисточки кончик дрожит.
Я маслом рисую, и солью морскою
С холста оно чуть отдает.
И горькой тоскою, свинцовой тоскою,
На мысли, как ядом, плюет.
Я волны рисую. Они мягко-остры,
Свирепо-устало ворчат,
Они в один миг черно-белы и пёстры,
И чайки безумно кричат.
Тяжелые, терпко-соленые брызги
Шипят на неровностях скал.
И птиц обезумевших окрики-взвизги,
И ветра порывистый шквал.
***
Отложена кисть, я сушу свое море,
За окнами полночь плывет.
Наутро на масла бугристом узоре
Застыв, мое море умрёт.
Невозможно поймать и приручить что-либо настолько значительное, и это самый значительный вывих всех родов искусства.
Спасибо.
Думаю, одним комментарием ты высказала все мысли, и это даже лучше, чем много отдельных фраз.
Тебе спасибо, что читаешь и ценишь)