Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Я рисую шиповник и мертвых птиц,
На иголок крючках их обмягшие крылья,
Средь пунцовых цветов ледяное бессилие,
Меж плодов алых бусины черных зениц.
Кисть, колючим мазком кроя кожу бумаги,
Оживляет картину. Я - будто в бреду
Мои птицы застыли, как в гибельном льду,
На шипах крылья их словно рваные флаги.
Я рисую цветенье и траурный тлен,
Жизни цвет и немое бесцветие смерти,
Кисть, секундою дрогнув, размашисто чертит
Крыльев взмах и шиповника цепкого плен.
На иголок крючках их обмягшие крылья,
Средь пунцовых цветов ледяное бессилие,
Меж плодов алых бусины черных зениц.
Кисть, колючим мазком кроя кожу бумаги,
Оживляет картину. Я - будто в бреду
Мои птицы застыли, как в гибельном льду,
На шипах крылья их словно рваные флаги.
Я рисую цветенье и траурный тлен,
Жизни цвет и немое бесцветие смерти,
Кисть, секундою дрогнув, размашисто чертит
Крыльев взмах и шиповника цепкого плен.
/ты мотивируешь меня писать, писать и ещё раз./