Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Мой бог сражен. Сражен твоим.
Как для забавы, для потехи.
Я очищаю от пыли
Его измятые доспехи.
Мой бог без сил. Он не сумел.
А твой сквозь решето забрала
Улыбку, белую как мел,
Кривит в ощеристость оскала.
Мы пали ниц. Мой бог и я.
Мы об руку и как на плахе.
Над нами стаи воронья
И клекот их при каждом взмахе.
Твой бог в крови омытый меч
Заносит, напоследок словно,
А мой, не горбя сбитых плеч,
Вдыхает, сипло и неровно.
Мой бог и я. Рука в руке,
А твой величием сияет,
И меч, зажатый в кулаке,
К губам нам гордо приставляет.
Мой воин пал, я - вместе с ним,
И мы забито и устало
Пред победителем твоим
Целуем острый блеск металла.
Как для забавы, для потехи.
Я очищаю от пыли
Его измятые доспехи.
Мой бог без сил. Он не сумел.
А твой сквозь решето забрала
Улыбку, белую как мел,
Кривит в ощеристость оскала.
Мы пали ниц. Мой бог и я.
Мы об руку и как на плахе.
Над нами стаи воронья
И клекот их при каждом взмахе.
Твой бог в крови омытый меч
Заносит, напоследок словно,
А мой, не горбя сбитых плеч,
Вдыхает, сипло и неровно.
Мой бог и я. Рука в руке,
А твой величием сияет,
И меч, зажатый в кулаке,
К губам нам гордо приставляет.
Мой воин пал, я - вместе с ним,
И мы забито и устало
Пред победителем твоим
Целуем острый блеск металла.
Спасибо