Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Шестеренки утопии сгрызли пергамент,
Полустерты водой на камнях письмена,
Заплетаются в дикий, безумный орнамент
Рыже-алые всполохи, призраки сна.
Увядают цветы в узловатые сучья,
Выгорает пигмент золотых сердцевин,
Вместо райских садов теперь мертвые крючья,
И гнилая вода вместо сладостных вин.
Утопический разум истлел без остатка
В бесконечном вершении праведных дел,
Идеальный творец мирового порядка
Возлежит на горе разложившихся тел.
Обезумевший бог в совершеннейшем крахе,
Потрясающий мир, погребенный во мгле.
Небеса, рокотавшие в суетном страхе,
Миллион катастроф на дрожащей земле.
Не бывает порядка в пределах вселенной,
То иллюзия, словно предвестник беды.
Только время есть вечно, твердо и нетленно,
Остальное - лишь тени на глади воды.
Полустерты водой на камнях письмена,
Заплетаются в дикий, безумный орнамент
Рыже-алые всполохи, призраки сна.
Увядают цветы в узловатые сучья,
Выгорает пигмент золотых сердцевин,
Вместо райских садов теперь мертвые крючья,
И гнилая вода вместо сладостных вин.
Утопический разум истлел без остатка
В бесконечном вершении праведных дел,
Идеальный творец мирового порядка
Возлежит на горе разложившихся тел.
Обезумевший бог в совершеннейшем крахе,
Потрясающий мир, погребенный во мгле.
Небеса, рокотавшие в суетном страхе,
Миллион катастроф на дрожащей земле.
Не бывает порядка в пределах вселенной,
То иллюзия, словно предвестник беды.
Только время есть вечно, твердо и нетленно,
Остальное - лишь тени на глади воды.