Рабство унижает человека до того, что он начинает любить свои оковы (с)
Я знавал один город;
Являлся он только во снах
Как расплывчатый блик акварели,
Смутный контур - у красок моих в мастерской.
Тот город
Обдуваем был душным муссоном,
Свет сочился сквозь занавесь серых,
Точно пепельный дух, облаков.
Город спал. Сном тревожным, безликий
Он стоял средь барханов пустыни.
Был укутан горячим дыханием
Окружающих склонов песка.
Ему снились, быть может, так чуждое море,
Море, бездна гулких солёных пучин,
На горячих камнях капли влаги.
Или снился под звучные вихри ветров дикий север,
Бесконечное небо в полярную ночь
Невесомые блики на тёмном его полотне.
О!
Как хотел бы тот город, наверное,
Очнуться от вечного сна.
Что был полон тревог и мечтаний.
Но я спал. И мне снилось, что спал и мой город
Притаившись в мазке акварели
Цвета тёплой и горькой сиены.
Являлся он только во снах
Как расплывчатый блик акварели,
Смутный контур - у красок моих в мастерской.
Тот город
Обдуваем был душным муссоном,
Свет сочился сквозь занавесь серых,
Точно пепельный дух, облаков.
Город спал. Сном тревожным, безликий
Он стоял средь барханов пустыни.
Был укутан горячим дыханием
Окружающих склонов песка.
Ему снились, быть может, так чуждое море,
Море, бездна гулких солёных пучин,
На горячих камнях капли влаги.
Или снился под звучные вихри ветров дикий север,
Бесконечное небо в полярную ночь
Невесомые блики на тёмном его полотне.
О!
Как хотел бы тот город, наверное,
Очнуться от вечного сна.
Что был полон тревог и мечтаний.
Но я спал. И мне снилось, что спал и мой город
Притаившись в мазке акварели
Цвета тёплой и горькой сиены.
Мне очень-очень понравилось!
Что-то в таком стиле писалось впервые, кстати, идея шла от рассказа Лавкрафта)